Еду вчера с работы по Дорогомиловской. Кто не знает, там четыре полосы сужаются до одной. Есть разметка, все как положено.
Вот ее то я и перестаиваясь пересек. Обычно стоящий там гаец смотрит сквозь пальцы на это, но сегодня был видимо не мой день.
Мелькнул хвост зебры предлагая мне пообщается с его обладателем и хошь не хошь, а остановиццо пришлось.
Стандартное – гурлымурлыстрлейтбулбул (дикторы, со своими тренировками перед эфиром хрен выговорят), нарушаем разметочку, трищ водитель! А сам уже пол туши в салон засунул и жалом эдак хитро водит, нюхает значит. Они почему то все, по пол мента в машину засовываются. И жалом там водят. Салон итак маленький, а с половиной мента в нем, там вообще как в консерве получаеццо.
— Ага, нарушаем.
— Ну, тогда пройдемте, постановление писать будем.
— Нивапрос, отчего же с хорошим человеком не пройтись.
Прошли, сели в нему в десятку. Я по сторонам глазею, рацию слушаю, он пишет. Мееедленно пишет.
— Гду проживаете?
— Там та, там та, дом такой, корпус другой, квартира такая.
— Помедленней пожалуйста.
— Ок.
Прошло время, гай протягивает бумагу для подписи. Я расписываюсь, он дает мне копию. Я ее переворачиваю на предмет обнаружения реквизитов для оплаты. Оппаньки!
— Дядя гай, а куда бабло то слать? Реквезитофф то нету?
Гай (хитро прищурившись) – да вот они! И протягивает мне твердую обложку от блокнота с постановлениями с отпечатанным, кста не очень четко, реквизитами для оплаты.
Я (не менее хитро) – а где то в глубине правил, есть буквы гласящие, що Вы обязаны предоставить реквизиты.
Гай (совсем хитро. (Алиса-лиса плачет)) – Дык я Вам их и предоставил! Вот они! Переписывайте!
Вот же, итить, думаю, а он то прав. Ведь все по честному, предоставил.
Ладно, баю, давай сюда. Переписывать буду.
Не знаю, что он ожидал от меня, но не поддерживаемая специальным ремешком гайская челюсть глухо хлопнула по его же коленям, да там и осталась.
— Неужто переписывать будете?!?!
— Ага.
— Все?!?!
— Нет, пля. Половину.
Его можно понять. Он на охоте. Ему план надо выполнять, а не ждать, поя я в его машине каллиграфией занимаццо буду. А там цифр, это просто писец какой то, Лобачевский с Архимедом в истерику бы впали.
Но кули, назвался гайцем, береги яйцы.
Вздохнув, как бегемот во время запора он протянул мне ручку и реквизиты.
Пишу я итак не очень быстро, а тут еще и надо, что бы потом понятно было.
Прошло десять минут. Гаец ерзал на сидении, иногда выскакивал на улицу, шоб остановить поток для очередного кортежа, залазил обратно в машину и опять ерзал.
Тут зазвонил мой телефон.
— Ага. Я. Скоро буду. Да нет, постановление пишут. Ага. Га-га. Сколько? Два молока и хлеб? Хорошо, куплю.
Тут рация сказала рыгрыг-пшш-рыг-пшш-пшшшш!!
Блин, как они понимают, какие слова звучат в эфире я не знаю. Но понимают. Потому как гай в очередной раз вылетел из машины и остановил поток пристально вглядываясь в начало Кутузы в ожидании того, ради кого он всех стопарнул.
А я все писал пытаясь разобрать не очень качественно пропечатанные буквы и цифры. Блин, уже несколько минут я, как сцуко Штирлиц, расшифровывал какой то длинный ряд цифр и никак не мог понять, что это, ноль или восемь. Наконец отчаявшись самостоятельно асилить кросфорд я пошел к гайцу, по прежнему стоявшему на дороге.
— Подскажите, это восемь или нуль?
Гаец приложив бумагу к носу секунду вглядывался и вынес вердикт – это ноль!
— Позвольте, а вон там палочка поперек плохо пропечатанная, может это восемь?
Гаец поводил носом по бумаге. Даа, точно, это восемь.
— А смотрите, края у цифры ровные, не как у восьмерки!
Гай эдак по доброму глянул на меня и опять уставился в бумагу.
Шел дождь, и было сумрачно и мерзко.
Смотрел он в нее минут пять. Но когда он поднял лицо, я чуть лужицу не образовал от неожиданности. Его рожа искривилась так, что стала похожа на полотна известного товарища Пикассо. Глаза немного вылезли, уши дрожали, рот перекосился, короче присутствовали все признаки приятно удивленного человека.
ПЛЯАААТЬ!!! – разнеслось над Кутузой. Ать-ать-ать – метнулось по дворам эхо. От этого рева уже у проехавшего несколько минут назад Лужкова, сдуло нахрен кепку а его охрана в джипе сопровождения нырнула под сидения и там нагадила.
ПЛЯАААТЬ!!! – продублировал гайц. КАКОЙ НОЛЬ?!?! КАКАЯ ВОСЬМЕРКА!?!?! Это О!!! О!!! Буква О!!! В слове АВ-ТО-МА-ТИ-ЗИ-РО-ВАН-НО-ГО!!!
— Да что же это такое, а?! – запричитал он, как потерявшая невинность девушка – когда Вы допишите? Ну когда? Он застенчиво заглядывал мне в глаза надеясь услышать добрую весть.
— Все, уже почти все. Гай просветлел лицом.
— Еще немного, и все. Да, а не подскажите ли Вы, что тут напи…. Договорить я не успел. Гаец судорожно икнул и грациозно, как гепёрд рванул на другую сторону Дорогомиловской.
Оттуда он злорадно пожав плечами снял шапку, вытер пот и закурил.
…А я пошел в его машину дописывать реквизиты. По окончании, я помахал ему рукой, он в ответ тоже махнул.
Или мне показалось, или нет, но уезжая, я видел в зеркале инспектора махавшего мне вслед белам платочном и периодически промокающего им слезы.
Рекомендую почитать еще
Подпишись для получения новых статей на Email,
