Сева Лиса лайв-24

— А…а скажи мне, человек. Внутри твоего организма совесть имеется, или нет? — Лисень смотрела на меня и остатки хамона и, вроде как, даже обвиняла в чем то.
— Слух, баба-котэ! Ты мне на жалость не дави и не совести мой мозг. Я тебе еще в прошлый раз объяснил, что котэ, укусивший свинину, сам становится свиньей. Ясно?
— Ясно то ясно, — Лисень по прежнему смотрела в глаза и как то нехорошо улыбалась, — Но ты то не превратился? А хотя кусал. О, как кусал, как кусал!

Я немного застеснялся, вспомнив « как кусал «. Тут Лиса была права, кусал я хамон знатно! Правда было немного не по себе, когда во время потребления мяса на меня снизу смотрели четыре хищных глаза. Они же, гады мохнолицые, не говорят о чем думают, а стоят и смотрят. А еще с ноги на ногу переминаются. А я, весь такой на нервах, судорожно уминаю ароматный хамон, пока не отобрали.

Особенно котэ не давало покоя свинское копытко, которое этотично торчало в небо и, казалось было так доступно с лестнице. Но точный расчет не позволял котам дотянуться до, казалось бы доступной ноги. Коты нервничали и между собой называли меня «толстым жмотом». А когда Севко, не расчитав расстояние свалился с лестниц в позе «как был», то есть с протянутой к копыту лапой, то в седдцах назвал меня табутрованным словом и пожелал нехорошего.

Но копытко продолжало висеть, будоража неокрепшие кото-умы.

И вот настал торжественный для всех момент. Хамон был съеден и тряпочка, до этого прикрывавшая стыдливую обнаженность свинной ноги, торжественно сдернута.
По квартире прокатился тяжелый вздох котов, которые увидав обнаженную, хамоью натуру, чуть не потеряли сознание.
— Какой срам, какой срам! — качал головой Сева, а Лисень стыдливо отворачивалась и краснела животом.
— Какой циничный срам! — продолжал сокрушаться Севко, — Самому съесть ЦЕЛУЮ ногу и презреть жалобные стоны двух страдающих котов!
— Да-да-да! — поддакнула Лисень, — Котэ страдали! Ух, как они страдали!

Мне стало жалко скотин. Я пододвинул стул и королевским жестом пригласил котэ — Идите, прощайтесь.
Животные недоверчиво глянули на меня не веря в происходящее.
— Чо, правда? — уточнил Севка, а Лисень даже постучала селя лапой по голове, прогоняя галлюцинацию.
— Правда. Идите.

Первый взлетел на стул возбужденный Сева.

— Ну, что, засранец? Вот мы и встретились! — Пристально уставившись на ногу, многозначительно произнес кот.

— Погоди, о великий Севко! — мявкнула Лисо — А вдруг ЭТО опасно? Да я первая пойду.
Котэ призадумался. Предложение было заманчивое, но зная Лисень как то не верилось в ее благородный порыв. Мысли шевелились в голове туго, чему способствовал дурманящий запах хамона.
— Ладно, иди, проверь, — Так и не придя в согласие со своими быслями буркнул Сева.

Лисень взлетела на стул и Севко в один миг оказался на полу сброшенный вниз совсем не женским тычком.

— Так вот ты какая… Хозяева радость… — Лисо осторожно потрогала ногу лапой. Нога легонько качнулась, как бы приглашая не останавливаться.

Запах, чудесный аромат вяленого мяса проник в кошкин мозг и уже неподвластная ему Лисень потянулась носом к источнику. Еще никогда удовольствие не было так близко. Наконец нос остановился в сантиметре от хамона и Лисин мозг накрыла волна счастья.

Не в силах сдерживаться, Лисень, дрожа всем ливером наклонила голову и лизнула косточку.

— Что там? Ну как там? Не опасно? — Волновался снизу Севачко
— Там-чав-чав..- Выдавила из себя Лиса — Там не опасно. Совсем не опасно. Чав-чав-чав.

— Аферистка! — взвизгнул внезапно прозревший Сева, — А ну ходи оттуда! Я тоже буду пробовать!

…а сверху, со стула, доносилось только несогласное чав-чав-чав…

***

… Идет Котэ суровое, сурьезное, здоровое…

— Да какой ты суровый, Сев? — я аккуратно поржал над важным Котэ. У тебя суровое, только окорока и отложения по бокам! Ты посмотри на свой меховой дирижабль, тебе же можно во льдах жить. Ты там, среди пингвинов и моржей запросто за своего сойдешь.

— Ой не могу, ой держите меня семеро! — Ливень повалилась на пол и глядя на обиженный Севин зад корчилась в судорогах истеричного хохота.

— Гады вы лесные… — Сева обиженно пукнул откуда то из под меха — Я к вам всей котовьей душой, а вы… а вы злыдни комнатные мне вот в эту самую душу все ржете и ржете. Вот уйдет от вас Котэ в дальний угол и как будет на вас смотреть взором суровым и подозрительным, вот узнаете тогда всю мощь котовьего проклятия!

Зря он это сделал. После его обиженного выступления гогот стоял такой, что Лисень аж заикаться начала и рукаи подергиваться.

Вечер закончился предсказуемо. Севко обиделся, собрал в кучу все свои котовьи думы и отправился их лелеять к себе в лежку. И только периодически хитро подглядывал, не идут ли к нему мириться, не несут ли ему дары в виде разных вкусняшек, что бы замолить грехи свои совершенные.