Сейчас такого уже нет, а вот раньше постиранное белье для просушки вывешивали на улице. Особенно это практиковалось зимой, поскольку потом бельишко, в основном постельное, имело совершенно особенные свойства. А может не имело, а сушили на улице потому, что в квартире мета не хватало.
Но факт такой есть – между подъездами были натянуты веревки и с них свисали пододеяльники, наволочки и прочие полотенца. И даже лифчики иногда. И трусы. Не трусики какие-нибудь малозаметные, а именно ТРУСЫ, такие, что и на яхту вместо главного паруса не стыдно повесить. И какая странность, никто не воровал и даже не плевал на них. Вот же времена дикие были, да…
Мне в ту пору было лет ровно столько, что бы как раз натворить что нить, а о последствиях подумать гораздо позже. Как правило, мысли о последствиях содеянного возникали, когда я видел хмурое, с печатью сомнения в моем будущем и грядущей экзекуции, батино чело.
… В тот раз, как раз зимой трескучей, народ в субботу затеял постирушки и опосля оных традиционно вывесил белье на улицу. Ну и как водится, принялся это дело отмечать. Пока суд да дело, наступил ранний вечер и бабы повыгоняли мужей на улицу, на предмет снятия и доставки белья до дому.
Ничего не предвещало казуса, мы спокойно играли около подъезда, если что и пакостили, то не сильно, а больше так, по мелочи.
И тут из подъезда показался несколько неровно, а даже зигзагом идущий сосед. С трудом спустившись по лестнице он, бормоча проклятия в сторону ветра и мороза, принялся снимать наволочки и пододеяльники с веревки. А так же трусы и лифчики. Сия процедура проходила сильно болезненно и неуверенно. Ну еще бы, на улице минус сорок градусов и вывешенное мокрым постельное белье приобрело второе агрегатное состояние воды. Проще говоря – заледенело.
Поэтому процесс снятия текстиля выглядел так: — мужик толкал вверх негнущийся пласт простыни, она соскакивала с веревки, после чего ловилась нетрезвыми руками и эдаким домиком ставилась рядом, на чистый снег. Затем процедура повторялась с другими замороженными тряпками.
… Сосед окинув взглядом небольшую, которую он наставил, рощицу из наволочек и прочих предметов домашнего уюта и видимо решил, что пока хватит. На веревке оставалось еще много, но зараз все унести не представлялось возможным ввиду антиустойчивого состояния и длинны рук. Поэтому было принято решение, уж лучше сделать несколько ходок, чем во время транспортировки уронить что нить и за это поручить конкретную нахлобучку суровой кухонной утварью от суровой супруги.
С этими, в общем то правильными и рациональными мыслями, сосед как мог сформировал стопку ледяных листов, обхватил ее за края и со стоном попер ее в подъезд, неся перед собой как щит рыцаря Ланселота. Со стороны он напоминал человека, несущего несколько листов белой фанеры, ибо бельишко на таком морозе совершенно потеряло свои гуттаперчевые свойства
Но тут возник вопрос. То, что вопрос возник неожиданно мы поняли по глазам соседа, дяди Вити. Подойдя к двери и сделав несколько попыток он понял, сегодня дверь ему не подчинится. Точнее не дверь, а ее проем, ибо размер впавших в зимнее оцепенение листов белья был несколько больше этого проема.
Покрутившись на крыльце и попринимав различные неожиданные позиции, которые, впрочем мало помогли в этой ситуации, дядя Витя заметил нас.
— Эй, пацаны! – по свойски заорал сосед – подмогните, а? А то я вот, тут, эта… И не желая материться при детях он красноречиво зашевелил губами и с ненавистью кивнул на одеревеневшие простыни.
— А чо сделать то, дядь Вить?
Судя по всему у соседа конкретика нужной ему помощи еще не сформировалась окончательно, и стоя перед открытой дверью, с тоской гладя в темный проем он пока не мог сформулировать четко, что конкретно он желает видеть, в плане помощи.
… Всем известно, что четко поставленная задача, это огромный шаг к успеху. Ну, а не четко поставленная, это прыжок в сторону.
— Мне бы в подъезд попасть – мечтательно молвил сосед и при этом как то загадочно подмигнул.
Все. Задача была поставлена.
— Да запросто!
Мы не сговариваясь, дружною толпой, как неукротимая волна ринулись к дяде Вите, все еще стоявшему перед дверью и держащему перед собой злосчастную стопку белья.
— Ии-и-иии эххх!!! Навались!!! Помогать, так помогать, и мы с разгона, всем стадом влетаем соседу в спину. Не, хотел попасть в подъезд? Вот, пожалуйста, нате вам. Подъезд.
Правда в последний миг сосед обернулся, и увидя несущийся на него бронепоезд из малолетних тел кажется понял, какой необратимый, и даже где то трагичный казус он совершил словом необдуманным и неосторожным, но было поздно.
— Ии-и-ии эххх!!! – сосед икнул, после чего несколько забавно и весьма экстравагантно выгнулся от нахлынувшей в спину массы и под оглушающий хруст ломающихся об дверной косяк наволочек и пододеяльников, внезапно, с треском проник в подъезд.
Мы начали догадываться, что вряд ли дядя Витя грезил именно о таком хелпе, а уж на такие последствия он и не рассчитывал.
Но как бы то ни было, поставленная задача – выполнена. Сосед как и просил, в подъезде.
Лежит, горемычный, накрытый ледяным панцирем постельного белья и из под этого текстильного айсберга доносятся совершенно прямо какие то оголтелые, весьма обидные и все больше сильно далекие от лексикона Некрасова выражения, касающиеся наших личных характеристик, внешнего облика и перспектив на будущее. А будущее, по словам дяди Вити, нас ждало не то, что туманное и романтичное, а совсем наоборот – предельно ясное и наполненное всякими жестокими жизненными коллизиями.
…Кроме того, как мы узнали позже, сосед, вернувшись домой получил от любимой супруги — тети Светы, несправедливую травму в середину лица замороженным полотенцем, которое по своей убойной силе на тот момент равнялось доске необрезной.
Рекомендую почитать еще
Подпишись для получения новых статей на Email,
